Прототип 2.0 - Александр (Ichimaru)

Да уж.

Юки поморщился и постарался вытряхнуть из головы Второго. После «жертвоприношения» тот умудрялся появляться совсем незаметно, а эмоции сплетались так плотно, что Юки едва успевал отделять их одну от другой. Даже странно, что страх потерять себя больше не вернулся ни разу. Присутствие Второго воспринималось теперь как неизбежное зло.

Что-то вроде мучившей когда-то мигрени.

Гораздо хуже, что у силы Юки явно было собственное мнение о внешнем виде. Полностью светлые волосы — это ещё полбеды. Их новая длина раздражала до скрежета на зубах. Волосы были везде. Просто везде! Они падали на лоб, лезли в глаза и мерзко щекотали шею. Оттого что Юки лежал на земле — хоть и в спальнике — в светлых прядях запутался всякий мусор. Спасибо хоть лес был мёртвым: из волос не пришлось вычищать муравьёв и прочих тварей.

В общем, когда жизненно важные проблемы кончились, жизненно важной проблемой оказалась внезапная смена образа. Что делать с волосами Юки не знал. Не стричь же прямо тут, в иномире?

Хотя во время обеда-ужина-завтрака Юки готов был передумать и откромсать всё лишнее здесь и сейчас. Можно под ноль. Волосы так и норовили искупаться в тарелке, упасть на ложку, просто залезть в рот. Давно привыкший к длинным волосам Сайто тихо ржал в стороне. Ещё бы. Ему-то проще. У него есть резинка.

Но когда Юки в очередной раз с рычанием вытащил прядь из тарелки и вытер салфеткой, над ним внезапно сжалилась Михо:

— Я думаю, всем будет лучше, если кто-то тебя спасёт, — она подошла сзади и присела на корточки. — Держи голову прямо. И ровно. Дело пары секунд.

Спорить не было смысла, и Юки подчинился, с потаённой радостью ловя каждое прикосновение к его спине, голове и волосам. Лёгкие пальцы Михо пускали за шиворот мурашки, а сам Юки честно надеялся, что не краснеет. Сайто ржал уже открыто и в него хотелось запустить тарелкой. Или, вон, кружкой.

Но Михо и правда закончила до обидного быстро. Вопреки ожиданиям, она не отрезала волосы, а забрала их в низкий хвост и стянула запасной резинкой.

— Так лучше, правда? На следующей стоянке дам тебе зеркало, попробуешь сам.

— У тебя и зеркало с собой есть?

— Само собой, есть! Я кто, по-твоему? Даже в лесу девушка всегда остаётся девушкой, ясно? Пф.

Обидевшись неизвестно на что, Михо в своей манере дёрнула подбородком и отошла обратно к отцу.

— Что я опять не так сделал-то…

Вопрос остался без ответа. С исчезновением раздражающей добавки еда закончилась очень быстро. Учитель приказал собираться. Отряд немного пришёл в себя, бытовые заботы сгладили кошмар ночи. Люди тушили костры, собирали вещи… Хару оказался рядом незаметно и тихо, буквально возник перед носом, не позволив дотянуться до рюкзака:

— Хиро всё ещё спит.

— Значит, нужно больше времени.

— Или тебе нужно перестать быть бесполезным дерьмом и начать работать?

— Я уже сказал, — Юки, которому порядком надоели наезды, перехватил запястье Хару и медленно, силой, отвёл руку в сторону. — Он не ранен. Я не могу исцелить здорового. Яда тоже нет. Твой брат исчерпал запас маны. Восстанавливается она медленно. Почему так и как помочь, ты должен знать лучше меня, разве нет? У вас ведь схожая сила.

На самом деле, с Хиро действительно творилось что-то странное. Юки видел полоску маны точно под полоской ХП. И видел, что вопреки сну и отдыху она до сих пор оставалось пустой.

Сам Юки уже много раз ловил предупреждения Системы о замедленной регенерации, слишком большом количестве потраченных сил и даже терял здоровье, когда заканчивалась выносливость. Была ли такая Система у братьев, Юки не мог сказать наверняка, хотя был уверен: была. Ему очень хотелось спросить, поговорить, узнать особенности. Ведь вряд ли Ассоциация так плотно следила только за одним Спящим.

А вот бонус видеть чужое здоровье и в целом полосу состояния… Возможно, такой интерфейс достался лишь Юки как особенность класса. Чтобы целитель мог работать, ему нужно видеть статус отряда. Без этой информации брат-близнец Хару выглядел плохо. Бледный, слегка осунувшийся, слишком уставший от стольких боёв подряд. Не удивительно, что Хару напуган.

— Возможно, дело в этом лесе, — Юки предположил наугад, понимая, что Хару не отцепится. Попытался хоть как-то успокоить: — Этот лес неправильный, не живой. В прямом смысле. Та штука в центре выпила из него силы. Я думаю, Хиро-сан не сможет восстановиться, пока мы не выйдем. Лес не даст. А может, маны тут попросту нет. Я не знаю, откуда вы её берёте.

— И ты думаешь, я поведусь? Я вроде уже сказал, я не тупой. Открой глаза, самый бесполезный из Спящих, я-то в порядке! — Хару демонстративно щёлкнул зажигалкой. Огня она уже не давала, но хватило и искры. Язычок пламени обвился вокруг Юки, рявкнул змеиной пастью и растворился в воздухе. — И с маной у меня тоже всё в полном порядке.

— Я вижу. Но ты не можешь сам создать пламя, верно? А Хиро-сан может. Он создаёт, ты используешь. Его источник внутри, твой снаружи. Ты уверен, что вас можно вот так вот сравнивать? На него влияет что-то, что не влияет на тебя. Вот и всё. И я не могу с этим справиться. Действительно не могу. Оскорбления тут не помогут.

На это Хару не ответил. Отошёл назад к брату, где Алет-сан и двое ребят из поддержки уже решили, кто будет нести Хиро до следующего привала. Отряд был готов идти дальше.

Глава 49

Под ногами шуршала трава. Юки не заметил, когда она появилась, не заметил, когда начал оживать лес. Мёртвые сумерки эльфских владений постепенно слились с обычными, рассветными. Голые исполинские стволы попадались всё реже, теперь между ними проглядывали блёклые деревца и колючий кустарник без листьев.

Ветер осторожно коснулся волос — Юки скучал по нему всю дорогу. Запах чахлой лесной подстилки был куда лучше осточертевшей палёной вони.

На лицо налипла нить паутины.

Хангаку-сан изящно отмахнулась от слишком наглой мошки.

Каких-то полчаса спокойного шага — и лес захватила густая зелень. В траве мелькали цветы, ранние ягоды и деловито снующие от одних к другим жуки. Со ствола самой обычной сосны сбежала потревоженная белка. Появился нормальный кустарник, местами окутанный густой, липкой сетью какого-то паразита. Молодые гибкие деревца смущённо жались к своим прародителям. Слух ловил бодрое журчание ручья